13-летняя Ольга Арышева никогда в жизни не вставала на ноги. У неё тяжелейшая травма позвоночника, которую юная кемеровчанка получила при рождении. Несмотря на старания её родителей, которые все эти годы, как могут, занимаются здоровьем девочки, перед подростком-инвалидом встала ещё одна неразрешимая проблема – жильё.
В этой запутанной истории с первого взгляда всё по закону. Есть решение суда, в соответствии с которым Оле принадлежит 11/20 двухкомнатной квартиры. В реальности это проходная комната в хрущёвке. Вторая комната – собственность муниципалитета. Если предположить, что городские чиновники когда-нибудь захотят воспользоваться своей частью жилья, то собственность девочки превратится во что-то вроде вокзала.
Проходная половина
Сейчас, правда, на муниципальной площади живут родители девочки, являющиеся простыми квартиросъёмщиками без особых прав. Но это пока. Если быть по-житейски циничными и принять во внимание, что все дети рано или поздно остаются без родителей, то предположить, чем закончится жизнь в «половинчатой» квартире для беззащитного инвалида, несложно.
История эта началась ещё в 2008 году, когда комитет по жилищным вопросам в мэрии, ведающий жилой недвижимостью, возглавляла памятная многим кемеровчанам Елена Вохмина. Годами к ней возникали претензии со стороны рядовых жителей города, а в итоге всё кончилось тем, что по требованию Амана Тулеева городская чиновница покинула свой весьма влиятельный пост.
За год до её отставки родители Ольги Арышевой решили купить квартиру. Причём обязательно с балконом, чтобы девочка могла почаще если не выезжать на улицу в инвалидном кресле, то хотя бы смотреть на неё через парапет балкона. Из недвижимости в семье была комната в общежитии, приватизированная на девочку, и ещё одна общага – муниципальная, в которой была прописана мамы Ольги Лариса Павловна.
Объединить два этих жилых помещения для покупки новой квартиры было сложно, поскольку одно из них – собственность муниципалитета. Но чиновники на это пошли. В результате комната Ольги ушла с молотка, вторая комната – тоже, но после того, как сотрудники комитета по жилищным вопросам вывели её из муниципального фонда.
Долгожданная квартира с двумя смежными комнатами у семьи Арышевых всё ж таки появилась. Правда, интересы ребёнка-инвалида так и не были учтены. Сердобольные городские чиновники нашли для неё квартиру. Без балкона. Учитывая, что новое жильё расположено на втором этаже – это надо было постараться!
А затем состоялся суд – по инициативе всё тех же сердобольных городских чиновников. Мэрия в их лице предъявила матери Ольги Арышевой иск, целью которого было выделение положенной муниципалитету доли «в натуре». В результате и произошло то самое разделение на «частную» и «муниципальную» комнаты в одной квартире.
Была ли повестка?
Разумеется, теперь уже есть решение суда, вступившее в законную силу. Более того, сроки по оспариванию этого решения давно пропущены. Так что всё, как ни верти, законно.
Возникли, правда, некоторые вопросы. В том числе и у юриста, представлявшего интересы семьи в суде. Да и не только у него. Например, по какой-то причине Лариса Арышева не была извещена о том, что проходит суд по квартире, в которой теперь проживала она с дочерью и мужем.
«Когда я узнала, что меня не позвали на заседание суда, спросила у чиновницы, почему меня не зовут. А та сказала: «Это вас совершенно не касается». «Как так?» – говорю. А она мне объясняет, что это якобы чисто техническое рассмотрение иска, и я никак не могу повлиять на результат,» – рассказала Лариса Арышева.
Разумеется, это странно. Если истец – городская администрация, и её представителя почему-то пригласили в суд, то Ларису Павловну, которая выступала в иске в качестве ответчика, просто-таки обязаны были тоже позвать. Однако этого сделано не было. Вероятно, городские чиновники чего-то опасались? Но суд-то сам вправе решать, кого звать, а кого – нет. Согласно букве и духу закона. Казалось бы…
Кстати, позднее выяснилось, что в материалах дела нашлась повестка, согласно которой Лариса Арышева была извещена о судебном заседании, но отказалась на него прийти в связи с болезнью и попросила рассматривать иск без её участия. Правда, вот подпись в повестке, по словам Арышевой старшей, принадлежит не ей.
Всё дело в терминах
В свою очередь, юрист – представитель интересов Арышевых в суде – после первого решения помог Ларисе Павловне составить апелляционную жалобу в вышестоящую судебную инстанцию, чтобы оспорить судебное решение. С точки зрения родителей Ольги оно было, скажем так, небезупречно.
Во-первых, в связи всё с той же странной подписью в повестке. Во-вторых, нашлись и более веские аргументы в пользу пересмотра решения суда первой инстанции. Согласно части 2 статьи 15 Жилищного кодекса РФ далеко не любая комната в квартире может быть признана жилым помещением. Со всеми вытекающими последствиями, в том числе и оформлением на неё отдельного права собственности.
Так, в упомянутой статье ЖК РФ говорится, что жилым признается только изолированное помещение. Правда, в том же ЖК не даётся чёткого определения, что же значит «изолированное». А вот в предшественнике ЖК РФ – Жилищном кодексе РСФСР – этот термин трактуется более чётко. По крайней мере даётся понятие смежных комнат (стоит отметить, что речь здесь идёт о найме жилых помещений, потому что в РСФСР не существовало собственности на жильё).
Вот текст этой статьи: «Предметом договора найма может быть лишь изолированное жилое помещение, состоящее из квартиры либо одной или нескольких комнат. Не могут быть самостоятельным предметом договора найма часть комнаты или комната, связанная с другой комнатой общим входом (смежные комнаты), подсобные помещения».
Для понимания неискушённых в юриспруденции читателей отметим, что в данном случае, когда в новом законе термин не определён, а в утратившем силу он оговаривается, действует принцип преемственности понятий. То есть «изъятие» смежной комнаты из двухкомнатной квартиры и передача её в собственность муниципалитету по меньшей мере вызывают недоумение Ларисы Арышевой и её юриста, но не суда.
По справедливости?
Оля за свою ещё недолгую жизнь перенесла только на позвоночнике семь сложнейших операций. Врачи пытались устранить грыжу, и если бы это удалось, то Ольга получила бы пусть и призрачную, но всё-таки надежду когда-нибудь встать на ноги. Но увы, все усилия врачей оказались тщетными. Более того, в организме девочки начались процессы, которые могут оказаться для неё фатальными. Не по вине медиков, просто последствия родовой травмы были значительными.
Поначалу, пока папа и мама Оли были в состоянии, они каждый день выносили девочку в коляске на улицу. Часами гуляли с ней. «Чтобы Оленька видела мир вокруг себя, чтобы она могла воздухом свежим подышать», – вспоминает Лариса Арышева. Теперь квартира без балкона на втором этаже стала невольной тюрьмой для ни в чём не повинного подростка-инвалида. За эти годы ни молодости, ни здоровья её родителям не прибавилось, увы, серьёзно болеет отец Оли. А потому Лариса Павловна просто боится за то, что ждёт их дочь, нуждающуюся в постоянной опеке, если вдруг что-то случится с ней или её мужем.
Вполне логичный сценарий в таком случае: муниципалитет вправе получить в пользование своё имущество, которое пока сдаёт внаём родителям Ольги.
Как следствие, всё через тот же суд квартира может быть разменена. Что достанется Ольге, предположить несложно. Вероятнее всего – интернат, а её доля в двухкомнатной квартире пойдёт на оплату расходов «государственной заботы» о ней.
И самое гадкое в этой ситуации, что опять «всё по закону». И суд, на который не позвали мать Оли, – по закону, и оформление собственности на смежную комнату – по закону, и в перспективе лишение собственного жилья беспомощного инвалида – тоже по закону.
И кажется, что уже никто и ничто не сможет изменить какую-то нечеловеческую несправедливость, жертвой которой стала девочка. Разве что добрая воля нынешних высокопоставленных городских чиновников, которые проявят банальное человеческое участие в судьбе подростка.
Источник: VSE42
