Виктор Куратов – 40 лет преподает игру на баяне в музыкальной школе, пишет музыку, играет в оркестре, делает аранжировки для музыкальных произведений. Говорит, как только взял в руки баян, понял, что это его инструмент. Виктор Кузьмич родился с плохим зрением, поэтому он видит мир через музыку. И не только. У него много других увлечений, но главным остается музыка. О своем жизненном пути, творчестве и способности «видеть» то, что не видят другие, герой рассказал нашему порталу.
Про детство и образование
Я родился в Кемерове 8 марта 1955 года. Но учился я в школе-интернате в Ленинске-Кузнецком, в Кемерово приезжал только на каникулы к маме. Она работала на Кемеровской ГРЭС. Когда мне было 10 лет я остался сиротой: мама умерла – ей занесли инфекцию в стоматологии, а отца я никогда не знал. Я Ленинске-Кузнецком я закончил музыкальную школу № 12 по классу баяна. После я поступил в Курское специализированное музыкальное училище для инвалидов по зрению. После училища я вернулся в свою школу, где преподавал до 1996 года, а потом перешел в музыкальную школу № 12, здесь я работаю до сих пор. Когда я уже преподавал, то получил высшее образование в Иркутском педагогическом институте по специальности «Музыка и пение».
«Я помню мир в красках»
Я родился с плохим зрением. Последние пять лет (сейчас герою – 64 прим. ред.) я вообще ничего не вижу. Мой диагноз – атрофия зрительного нерва. Это заболевание не лечится ни в одной стране мира. Какие-то попытки есть, но без результата. В детстве я помню мир в красках и это помогает мне в жизни. Есть мнение, что у людей с плохим зрением — отличный слух. В какой-то мере это так: среди незрячих людей с абсолютным слухом намного больше, чем среди обычных. Но чтобы у всех незрячих был абсолютный слух – это неправда.
Чувство пространства и света
Конечно, я много чего чувствую. То, на что видящие люди могут не обратить внимания, мы, слабовидящие, видим где-то на уровне подсознания. В психологии это называется «сохранные анализаторы» — если какое-то чувство не работает, то другие органы приспосабливаются для того, чтобы они ему помогали в жизни. Например, я осязанием слышу лучше и разделяю слуховые образы лучше, чем люди с нормальным зрением. У меня развито осязание – чувство пространства, – даже наука пока не объясняет, как незрячие люди «видят» перед собой препятствия.
Музыка – дело жизни
Когда я был учеником школы, у меня были разные способности: к математике, русскому языку, иностранным языкам, но как только я взял баян – он пришелся мне по душе. И я начал быстро развиваться в музыке. Пятилетний курс я закончил за 4 года. Помимо классических произведений я много сочинял музыку сам.
За те 50 лет, что я играю — многое изменилось. В 50-е годы баян был всенародно любимый инструмент. Я слышал о нём от разных людей и поэтому мне хотелось научится. А сейчас я умею играть на разных инструментах, но баян все равно родной, а все остальные — двоюродные. Ещё я играю на фортепиано, электронном баяне, на некоторых духовых, аккордеоне. Все я осваивал сам.
Раньше я был музыкальный руководитель двух дворцов культуры в Ленинске-Кузнецком. Сейчас я играю в оркестре, занимаюсь репертуаром, аранжирую, потому что я хочу, чтобы у оркестра было свое творческое лицо. 28 ноября 2019 года нашему оркестру народных инструментов будет 25 лет. Я являюсь одним из его «отцов-основателей». У нас в городе будет большой отчетный концерт.
Композитором в общепринятом смысле я себя не считаю. Но когда меня представляют, то говорят: аранжировщик, композитор, заслуженный работник культуры России, лауреат международных и всероссийских конкурсов. Последние 15 лет я пишу пьесы для музыкальных школ. То, что играет наш оркестр народных инструментов в Ленинске-Кузнецком – это всё мои аранжировки. Когда я начинал свою деятельность, как аранжировщик, я брал инструменты и что-то придумывал, а сейчас мне даже инструменты не нужны. Все инструменты оркестра я слышу в своей голове и пытаюсь их зафиксировать это по системе брайля, а потом уже люди, которые мне помогаю – расшифровывают партитуры. В начале 2000-х мою аранжировку сыграл Национальный академический оркестр народных инструментов России имени Н. П. Осипова.
С самых ранних лет я специализировался в педагогике на подростках. Меня слушают даже те, кто не признает никаких авторитетов. Секрет прост: надо попытаться найти «консенсус», как говорили в перестроечные времена: так, чтобы в панибратские отношения не вступить и слишком строгим не быть. Когда я учился в интернате у нас бывали разные случаи, вплоть до того, что посылали воспитателей, меня ни один ученик ни разу не послал.
У меня есть другие увлечения. Но музыка – это основное дело, которым я занимаюсь весь световой день.
«Я не считаю себя особенным»
Раньше я преподавал ориентировку для незрячих людей с тростями. В Бийске существует центр реабилитации слепых, там я учился на ориентировщика. Я всегда считал, что даже если у меня нет зрения, то я буду ползти, бежать, ехать, плыть, но — вперед. Конечно, иногда зло берет, что жизнь со мной так обошлась. В центр приезжали люди, которые потеряли зрение и у них бывали суицидальные мысли, но там хорошо налажена система и они быстро восстанавливались и учились воспринимать этот мир по-новому.
Я абсолютно обычный человек, и не считаю себя особенным. Так сложилось, что я не вижу. А в принципе, а с приходом в жизнь техники, многое можно делать без зрения. Я начал осваивать компьютер поздно – после 50-ти лет, но сейчас все делаю сам. Конечно, мне нужен секретарь. На сегодняшний момент нет программы, которая бы могла писать оркестровые партитуры, поэтому я работаю с живыми людьми.
Я хочу сказать, что жизнь не кончается даже если человек утратил орган чувств и не стоит впадать в уныние, потому что это один из грехов. Нужно постараться приспособиться к этой жизни. Потому что разным людям это удается по-разному.
