У этой девушки в инвалидном кресле могут поучиться бодрости духа и оптимизму здоровые люди. Наташа Вахитова с детства живет с диагнозом ДЦП. Но страшная болезнь не стала для нее приговором. Напротив, героиня нашей истории и не думает унывать. Девушка постоянно участвует в общественной жизни Новокузнецка, защищает права людей с ограниченными возможностями, работает пресс-секретарем, пишет стихи, научилась шить. А сейчас еще и готовится к участию в конкурсе красоты «Мисс Интеграция 2016», который пройдет в Новосибирске.
– Наташа, как решилась на участие в конкурсе? Не страшно?
– Как только я узнала, что есть такой конкурс для колясочников, сразу поняла: хочу попробовать. Нашла контакты организаторов, связалась с ними. Меня вначале брать не хотели. Заявили, что я говорю плохо, и мне будет трудно участвовать. Но я их убедила в том, что справлюсь, и они согласились. Вот сейчас для меня главная задача – подготовить ролик презентационный. А остальное меня не пугает.
– По мне, так ты вполне нормально говоришь, зря они так. Я же тебя понимаю.
– Вот именно! Даже бесит такое отношение. Везде пишут, что я еле говорю или вообще молчу. А я каждый день общаюсь со многими людьми. И по работе, и дома с родными. Ты напиши, пожалуйста, что я умею разговаривать. Не надо этих штампов, что раз у человека ДЦП, то он обязательно немой на всю жизнь.
– А конкуренции на конкурсе не боишься? Я читал, там будет пятнадцать участниц со всей России.
– А чего бояться? Там будут такие же девочки, как я, колясочники. С нами будут заниматься опытные специалисты. Покажут и подскажут, как себя вести. Как работать на сцене. Как правильно представить себя жюри и зрителям. Так что условия для всех будут одинаковыми. А дальше все от меня будет зависеть. От моей смелости.
– Насколько я знаю, смелости и настойчивости тебе как раз не занимать. Трусливый человек не будет так активно участвовать в жизни города. И защищать права людей с ограниченными возможностями.
– Да мы такие же люди, как и все. А то, что Новокузнецк мало приспособлен для колясочников, не наша вина. Вот я и веду телефонную и почтовую «войну» с чиновниками. Пандусы на проспекте Ермакова видел? Моя работа. Я три года добивалась, чтобы их сделали. До Москвы дозвонилась. И в итоге убедила администрацию решить этот вопрос.
– Можно сказать, достучалась до небес.
– В какой-то степени да. Но скорее не до небес, а до небожителей. Просто обрати внимание: везде проблемами инвалидов занимаются, в основном, сами инвалиды. И время находят, и силы, и заранее запасаются терпением. А кто мешает здоровым людям это сделать? Или если тебя самого не касается, то и Бог с ним? А мне нравится помогать. Я живу насыщенной жизнью, и общественной в том числе. Люблю и работать, и отдыхать. Сейчас лето, поэтому стараюсь на улице часто бывать в свободное время.
– А что еще любишь? Хобби, увлечения.
–Люблю выезды на природу. Вот, кстати, на днях поеду в Ашмарино в детский лагерь. Буду там с ребятишками, больными ДЦП, заниматься. Учить их общаться, радоваться жизни. Приедут тринадцать семей с детьми из разных городов и два тренера из Германии.
– А что, в многомиллионной России тренеров не нашлось?
– Может, со временем найдутся. Это пока еще первый такой социально-ориентированный проект в стране. На базе концепции «Кинестетикс». Это общение через прикосновения. Такая методика очень хорошо расслабляет.
– Ну, и плюс интересная компания.
– Конечно. Я вообще общительный человек. Люблю, когда много народу. В торговых центрах, в кино люблю бывать. Из последних «выходов в свет», очень понравилось на творческом вечере Захара Прилепина. Потом я про это выступление даже короткую заметку в газету написала. Ну, а если говорить о хобби, очень люблю шить. Давным-давно научилась. И как-то дело пошло. Одежду шью, все хвалят. Даже шторы в квартиру сама сшила. Еще пишу стихи, люблю слушать музыку. Сама готовлю, причем практически все блюда – от жареной картошки до пиццы. Представляешь, несколько лет назад мы ездили в деревню к родне. И я там готовила на газовой печке. Хотя газа и боюсь. Плюс туда на лето приезжали мои младшие двоюродные брат с сестрой. Так я за ними ухаживала. Кормила их, одевала, пока взрослые на покосе были. Спокойно с малышами справлялась. Кашу им варила. И это в деревне, в своем доме, где минимум условий. Так что я, в принципе, все умею делать сама, и мне всем интересно заниматься и что-то новое пробовать. Вот сейчас конкурс красоты на очереди.
– Я знаю, что ты в свободное время работаешь пресс-секретарем. В какой компании?
– Это не компания. У нас в городе есть организация, то есть добровольческое движение, которое называется «Добро Плюс». Это сплоченная группа людей, которые работают как волонтеры, без зарплаты. И я как пресс-секретарь освещаю деятельность этой организации. Мы помогаем детям с ДЦП и с другими заболеваниями. Если устраиваем какие-то очередные акции, я об этом пишу заметки в Интернете.
– Добрались до Интернета. На твоей страничке в «Контакте» почти пятьсот друзей. Со всеми успеваешь переписываться?
– Друзей много не бывает. С кем-то успеваю, с кем-то нет. В живую общаться, конечно, лучше, чем в Интернете. Во всемирной паутине отношений не построишь, а мне бы очень хотелось. И семью свою со временем. О детях пока не думала.
– Мечта у тебя есть?
– Я бы не сказала, что это мечта. Скорее, вынужденная необходимость. Хочу переехать в дом с нормальным пандусом, а не с таким, какой установили у нас в подъезде. По нему невозможно самостоятельно на коляске спуститься. Приходится маму просить помочь. Мы даже нашу квартиру уже на продажу выставили. Но сейчас этот экономический кризис очередной идет. И покупатели пока не спешат. Не знаю, может со временем и получится с переездом. Надоело уже мучиться и других напрягать.
– А как так получилось, что пандус есть, но толку от него нет?
– Это не пандус, это ужас. Я им не пользуюсь. Меня папа спускает вниз на коляске, по ступеням. Мама не может. И мы с ней вдвоем по этому пандусу, как акробаты, через силу спускаемся. Из-за этих полозьев уже все обода на коляске истерлись. Это во-первых. А во-вторых, у него сильно крутой наклон из-за лестницы. И в третьих, он внизу сразу упирается в стену. И коляску невозможно развернуть. Тем более у нас угловой подъезд, и по-другому там сделать пандус не получилось. Так что по нему ни съехать, ни подняться. Он так, для красоты. С лифтом примерно такая же история. Летняя коляска в него кое-как входит. А другая, на которой я зимой езжу, она побольше и в лифт не помещается. Мы приглашали специалистов, они сказали, что двери кабины никак не расширить. Поэтому зимой папа меня на коляске спускает по лестнице, с пятого этажа. И звонить по инстанциям в данном случае бесполезно.
– Почему?
– Потому что этот пандус, хоть он и ужасный, но все равно лучше прежнего. Ты бы видел тот! Чтобы его открыть и разложить, нужно было звать пару сильных мужчин. Там были просто две очень тяжелые рельсы. И как по ним ездить, вообще было непонятно. Короче конструкция была круче американских горок. Хотелось взять того человека, который ее сделал, посадить в коляску и заставить спуститься. Экстрим настоящий.
– Кстати про экстрим. Ты бы хотела им заняться? Может, с парашютом прыгнуть? Или на сплавах побывать, как ребята-колясочники из общества «Крылья»?
– Я вообще девочка экстремальная. Люблю адреналин, риск, азарт, скорость. Это мое! Представь, я в деревне сама на мотоцикле каталась. Там, конечно, проще ездить, чем в городе. Машин мало на дорогах. Зато на права сдавать не надо. Если про самолет говорить, спрыгнуть с парашютом я хочу, даже мечтаю. Специально для этого комиссию прошла. И мне разрешили совершить прыжок, но в тандеме с инструктором. Осталось только время выбрать для этого. Потому что ехать нужно в Танай. А это далеко. Еще хочу прокатиться с ветерком на мощном скоростном байке. На катере промчаться. Хоть я и делала это, когда была в Египте. Ощущение здоровское! Хочу спрыгнуть с тарзанки. Подняться на какую-нибудь высокую гору. И еще, не помню как называется вид спорта, когда ты летишь над водой на парашюте, привязанном к катеру. Все мечтаю попробовать. Может, мне все это нравится, потому что я сама ходить не могу. А вот когда я за рулем, я всем управляю. Захотела – влево поехала, захотела – вправо свернула.
– А не из экстрима?
– Хотела бы в кино сыграть. А еще мне интересно было бы поработать фотомоделью.
– Ты упоминала, что пишешь стихи. О чем они?
–Ты знаешь, раньше они в большинстве своем были, конечно, о любви. А сейчас, наверное с возрастом, я в них затрагиваю более масштабные темы. Это и взаимоотношения между людьми. И внутренний мир человека. Как он меняется со временем. Пишу о том, как устроена наша жизнь. С какими трудностями и радостями сталкиваются люди в настоящее время. О многом пишу. Правда, сейчас почти не занимаюсь поэзией. Вдохновения нет.
– А раньше откуда его черпала?
– Были чувства, разные переживания, смена эмоций. Сейчас этого пока нет.
– Выпустить сборник не думала?
–В принципе, хотела бы. Но раньше я отвечала на такой вопрос, что пишу исключительно для себя. Хотя мои стихи хотели купить. Мне предлагали деньги. Я отказалась продавать. Не хочу, чтобы кто-то присвоил их себе. И выпустил бы книгу с моими стихами, но не с моей фамилией.
– То есть тебе предлагали продать авторские права?
– Совершенно верно. Чтобы я отказалась от авторства полностью. И нигде не говорила об этом. А самой заказать сборник в издательстве дорого стоит. Я бы хотела выпустить книгу для себя, не для продажи. Чтобы стояла в шкафу на полочке и радовала глаз. Для собственного удовлетворения. Я даже обложку в свое время придумала и нарисовала. Но это все так и осталось неизданным. Может, когда-нибудь займусь вновь. Сейчас других проблем хватает.
– Если говорить о проблемах, мне кажется, что одна из них – это отношение окружающих к людям с ограниченными возможностями. К колясочникам. Или я не прав?
–Ты знаешь, люди в колясках бывают разные. Например, это те, кто сел в коляску после травмы. У них здоровые руки, они ими могут много что делать. У них нормальная речь. Им удобно сидеть. Они не дергаются постоянно. Могут сами передвигаться по улице. Пересесть на лавочку, если устали. Вот к ним наше общество относится еще более-менее лояльно. Потому что они раньше были здоровыми. У них есть друзья, сослуживцы, коллеги по работе, сокурсники, одноклассники, наконец.
– А к колясочникам с твоим диагнозом?
–У меня ДЦП сложной формы. Я росла с этой болезнью. И замечала, что люди как-то с презрением, что ли, относятся. Когда была маленьким ребенком, со мной, понятное дело, все играли. Но с возрастом отношение окружающих начало меняться. И не в лучшую сторону. Раньше считалось, что в России исключительно здоровая нация. И больных нет. Все прекрасно. Все в шоколаде. Поэтому больные люди, которые не могут ходить, тупо сидели дома. О них никто не хотел знать. О тех же пандусах все думали, что они нужны только для детских колясок.
– А когда о таких, как ты, стало известно, что изменилось?
– Ну, вот у меня плохо работают руки. Я плохо говорю. И почему-то многие думают, что и с головой непорядок. Мне сейчас двадцать восемь лет уже, а люди на улице иногда подходят и: «Ути-пути, кто тут у нас». Ну, говорят, как с дурой. И это не то чтобы обидно, скорее, смешно. Я отношусь к этому с юмором. Так легче.
– Ты веришь, что эта ситуация изменится в лучшую сторону?
–В последние два года действительно есть положительные сдвиги. Толерантность и все такое. Но опять же большая разница остается в том, как относятся к больным ДЦП и, к примеру, спинальниками. То есть тем, у кого травма спины. Им дают путевки в оздоровительные санатории, где все приспособлено для колясочников. А я официально колясочником не считаюсь. И мне туда ездить не положено. Но я и не прошу. Мне легче съездить за границу. Правда, сейчас это дорого.
– Ты была в Египте. А где еще?
–С мамой были в Турции. И вот там отношение к тебе, как к полноценному человеку. Знаешь, там все по-другому. Даже молодые парни смотрят на тебя не как на больную, а просто как на девушку. Для иностранцев это норма. Все друг к другу относятся с уважением, с пониманием. У нас в кафе уронишь чашку, и все сразу косятся, что вот инвалид ничего не может. Как будто здоровые ничего не роняют. А там никто даже внимания не заострит. На улицах все приспособлено для колясочников. Когда ездили на экскурсию, и войти в автобус, и выйти из него тебе обязательно помогут. Даже в аквапарке все покажут, все расскажут. Уточнят, где есть лифты, чтобы по лестнице не мучиться.
– А у нас?
–У нас проблемы начинаются еще в аэропорту. Вот мы прилетели в Кемерово. И меня по закону должны пропустить без очереди. Есть такое правило. Но это только на словах. А на деле нам с мамой пришлось пропустить вперед триста пассажиров. И только потом пройти контроль самим. А когда ехали в автобусе домой в Новокузнецк, никто даже руки не подал при посадке. Вот и почувствуй разницу. Она на самом деле огромная.
– Иногда хочется быть волшебником, чтобы все изменить в один момент. Согласна?
– Не все. Если бы у меня была волшебная палочка, как в сказке, я бы вылечила всех больных детей. Для меня очень тяжело видеть больного ребенка, и не только с ДЦП, любого, который в принципе ничего плохого в этой жизни не сделал. А с ним случилась такая беда. И мне в этом случае еще очень сильно повезло. Я же все могу сама. А есть дети, которые даже общаться или сидеть не могут. Так, конечно, нельзя говорить, но они живут как растения. И я бы это, конечно, изменила, живи мы в сказке!
А еще – чтобы люди не забывали о том, что мы все по одной земле ходим. Живем под одним небом. И никто не знает, что с ним может случиться завтра или через час, или через пять минут.
– То есть сегодня ты здоров, а завтра сам можешь сесть в коляску?
– Да. Я видела таких случаев очень много. Когда с вполне здоровыми людьми случалось несчастье, и они оказывались в ситуации еще хуже, чем моя. Я общалась с ними, и с парнями, и с девушками. И они признавались, что когда раньше видели человека с физическими недостатками, то не воспринимали его всерьез. Не считали нормальным. А когда сами сели в коляску, поняли что мы такие же люди, как все вокруг. Просто передвигаемся иначе. И я бы исправила это. В том плане, что не стоит ждать, когда беда случится с тобой. Нужно понимать равенство уже сейчас.
Лично я не люблю слово «инвалид» или понятие «человек с ограниченными способностями». Просто, поймите, кто-то умеет рисовать. А кто-то нет. Или один – высокий и стройный, а другой – маленький и полный. Кто-то танцует. А кто-то поет. Я это так воспринимаю. И верю в то, что все люди одинаковые. И кто сказал, что мы больные? Может, в другом измерении, наоборот, мы и есть здоровые. Шучу. Я просто думаю, что все мы со временем будем дружить между собой. И это, наверное, все, что я сейчас хотела бы сказать.
– Про всеобщую дружбу, думаешь, это не перебор?
– Нет. Это реальность. Вот, например, с тобой я могла бы подружиться.
– Я не против. Давай дружить.
– Обнимемся в знак дружбы? Тем более что я автор идеи акции «Обними меня».
– Легко. Удачи тебе в жизни и в конкурсе. Будем за тебя болеть.
– До свидания.
Источник: Седьмой день
