Бедных в России уже под 20 млн человек, причем это бедность трагическая — с доходами ниже прожиточного минимума, на грани выживания. И проблема этим не исчерпывается: «Деньги» готовы диагностировать еще один вызов для экономики — «новую бедность». От того, какой путь адаптации к новой реальности выберут граждане и общество в целом, зависит, в какой стране мы будем жить через несколько лет или даже десятилетий.
Чтобы Росстат признал тебя бедным, надо иметь доходы ниже прожиточного минимума. Для многих читателей «Денег» этот уровень покажется издевательски низким — 9452 руб. в месяц (10 178 руб. для трудоспособных, 7781 руб. для пенсионеров и 9197 руб. для детей; установлен правительством на четвертый квартал 2015 года). Но таких людей много (19,2 млн, или 13,4% населения страны), и становится все больше (за прошлый год — плюс 3,1 млн).
Это, конечно, выше, чем показатель, который использует для определения бедности Всемирный банк — с 2015 года это $1,9 в день, то есть около 4 тыс. руб. в месяц по нынешнему курсу. Впрочем, слово «бедность» здесь — сложности перевода: английское «poverty» скорее соответствует русскому «нищета». Но и таких в России, видимо, немало, хотя точных и своевременных оценок нет. Лучшее возможное приближение — данные Росстата: доход ниже 5 тыс. руб. в месяц в 2014 году был у 3,3% населения.
Большинство читателей «Денег», судя по тому, что мы знаем об аудитории «Коммерсанта», с этим типом бедности (экономисты называют ее абсолютной) почти не сталкиваются. Им трудно представить себе, что куриная ножка на ужин — праздничное блюдо, что носки еще кто-то штопает, а голодный обморок — просто потому, что не на что было купить полбуханки ржаного.
Российский официальный порог бедности примерно соответствует концепциям относительной бедности, или бедности по лишениям. Упрощенно говоря, речь идет о доходах, не позволяющих вести образ жизни, который в обществе считается приемлемым. В развитых странах его обычно оценивают в 40-50% медианного дохода. Все, кстати, сходится: медиана в России — около 20 тыс. в месяц (в два с небольшим раза выше прожиточного минимума), половина населения живет на меньшие деньги (и еще платит из них за услуги ЖКХ, проценты по кредитам, а то и пытается что-то отложить на черный день).
Но есть и третий подход к определению бедности — субъективный, когда человек сам говорит, бедный ли он. По всей видимости, с точки зрения экономики и будущего страны, это самая важная вещь, определяющая поведение и дальнейшую экономическую активность.
Когда трудоспособный человек (причем часто с доходом много выше среднего) признает: «Да, я бедный», это значит, что он будет искать способы работать и зарабатывать больше. Повышать свою квалификацию, производительность, искать работу, где сможет в полной мере реализовать свои способности, придумывать новые бизнесы, наконец. С тем чтобы вырваться из того, что он считает бедностью,— даже если эти взгляды и не совпадают с точкой зрения большинства.
А когда он отвечает: «Живем не хуже других», это уже совсем другая стратегия адаптации. Социологи, кстати, говорят, что пока этот взгляд в России преобладает. Граждане, хотя в массе своей заметно обеднели, не хотят считать себя бедными. Экономят на том, что еще недавно не казалось излишеством: в недавнем опросе «Денег», например, больше 60% читателей признались, что сокращают расходы на путешествия и развлечения. Готовы тратить гораздо больше времени в магазинах, лишь бы хоть как-то сократить расходы на еду. Но многие пока не готовы больше работать — верный признак того, что их адаптация к кризису еще находится в стадии «переждать». А потом, авось, нефть опять подорожает, и незаработанные доходы нулевых вернутся. Если бы так вели себя все, было бы очень печально — это был бы образ страны, скатывающейся в апатию.
Но есть и другие. Вот, например, один из читателей «Денег». До кризиса москвич Сергей считал «бедностью» доход $10 тыс. в месяц — партнерство в нескольких небольших бизнесах приносило ему больше. Сейчас его семья из четырех человек живет примерно на $4 тыс., на человека получается чуть больше, чем в среднем по городу (среднедушевой доход в Москве — около 60 тыс. руб. в месяц). Пришлось отказать себе во многом, прежде всего в регулярных поездках за границу. И да, он считает себя бедным, «новым бедным», поэтому пашет по 16 часов в день. И таких в моем круге общения много.
«Новым бедным» пришлось признать, что прежние доходы были незаработанными. Что в новой реальности придется многое строить заново, что рассчитывать на новую нефтяную манну не стоит, что единственный выход из кризиса — больше и лучше работать. И чем быстрее к ним примкнет большинство экономически активных граждан, тем быстрее экономика начнет выходить из кризиса и тем быстрее начнет сокращаться число обычных бедных.
Источник: Коммерсантъ
